Эссе: Убили бы вы толстяка

В своём философском шеститомнике 'Введение в науку философии' Юрий Иванович Семёнов дал совершенно чёткое различение: 'Существует по меньшей мере два вида философии: философия, которая есть наука, исследование, и философия, не имеющая ничего общего с наукой, с исследованием, иначе говоря, научная философия и ненаучная философия.' Последнюю он называет парафилософией. Именно такой философию считали писатель Г. Уэллс, философы Н.А. Бердяев, М. Хайдеггер. С тем, что философия не является наукой согласны более 47% тех российских философов, которые принимали участие в указанном опросе. Эта публика, действительно, никакого отношения к науке не имеет и то, чем они занимаются никак не связано ни с научными методами, ни с поисками истины (классического понимания - т.н. корреспондентной теории истины придерживаются только 37% опрошенных), ни с научными исследованиями чего бы то ни было. Эту парафилософскую публику Ю.И. Семёнов предложил называть философоведами, короче, философедами.

Чем же они занимаются с рациональных позиций тех, кто занимается наукой, то есть систематическими идеями и знаниями, представляющими истину?
Не устаю повторять: двойником любой науки (в том числе и философии) является идеология, имеющая с наукой общий признак системности. В отличие от науки идеология занимается не истиной, а обслуживанием тех или иных частных потребностей и интересов людей (групп, элит, классов). В частности, идеологи не просто не заинтересованы в науке и в научных исследованиях, так как не заинтересованы в истине, а сознательно занимаются задачами дискредитации науки, её методов, её выводов и результатов. Разгром российской науки на всех её этапах имел хорошие эскорт услуги соответствующей идеологической обслуги. Надо ли удивляться, что в российской философии, то есть в области самой общей теории прямой дискредитацией науки философии занимается большинство дипломированной парафилософской обслуги - российские философеды!
Вот такие здесь вагонетки вот к кому ведут философские стрелки :))
Этот антинаучный поход хорошо просматривается и в отношении к классической теории истины (Платон-Аристотель-Гегель-Маркс): истина не нужна философедам и, разумеется, тем общественным классам, интересы которых они (воленс-неволенс) представляют в философии.

Весь 20-ый век в философии стал идеологической реакцией на классическую теорию истины, идеологическим походом против... соответствия наших представлений о действительности самой действительности, против соответствия мысли своему предмету, против возможности понимания того, как на самом деле, против практического изменения действительности и , прежде всего, социальной действительности в интересах большинства.

Книга Дэвида Эдмондса с интригующим и немного эпатажным названием (ага, именно из-за него я добавила книгу в виш) оказалась лёгким научпопом о проблемах современной философии. Удивительно, но автору удалось главное: разжевать тему до такой степени, чтобы всё было понятно даже мне, абсолютному профану. Если кратко, суть в следующем: считаете ли вы допустимым пожертвовать жизнью одного человека ради спасения жизней нескольких человек? Переводя с языка отвлеченного кейса на язык нравственности и морали: можно ли пожертвовать благом меньшинства ради блага большинства? Казалось бы, у такой постановки вопроса должна быть долгая история, но впервые проблема была сформулирована только в середине прошлого века английским философом Филиппой Фут и названа задачей о вагонетке. Впоследствии она развилась в целое отдельное направление 'вагонеткология'. Различные мыслители разрабатывали проблему, озвученную Фут, другие мыслители ее критиковали, а в споре, как известно, рождается истина. Но не только в случае с толстяком и вагонеткой!))) Ваш ответ на вопрос, вынесенный в название книги, зависит от того, являетесь вы утилитаристом или деонтологом. В первом случае ответ будет положительным, так как для утилитаризма счастье большинства важнее счастья меньшинства. Утилитарная философия утверждает, что в любой ситуации надо стремиться к максимальному счастью максимального количества людей, таким образом, ответ на задачу, в которой жизнь одного противопоставляется жизни пятерых, очевиден. Для деонтологов же всё не так просто, так как на сцену выходит вопрос нравственности. Допустимо ли пожертвовать жизнью одного человека ради сколь угодно большого количества жизней? Должны ли мы в своём выборе руководствоваться исключительно практическими соображениями? Или же в жизни возможны различные варианты? И если, исходя из категорий разума, очевидно, что жизнь пятерых привязанных к рельсам в пять раз значительнее жизни одного толстяка, то почему мы чувствуем, что столкнуть его все же было бы неправильно?